Наткнулся с утра в одной книге на стихотворный эпиграф из Ахматовой - "Нет, и не под чуждым небосводом / И не под защитой чуждых крыл / Я была тогда с моим народом / Там, где мой народ, к несчаcтью, был". Раньше всегда любил эти стихи. А тут я вдруг подумал - а ведь народу нафиг не сдалось, чтобы отдельно взятая Ахматова страдала вместе с ним! Народ считает свое положение естественным. Ахматова и вообще интеллигенция не может, как показывает практика, ни изменить положение народа (нет у интеллигенции таких возможностей и такой силы), ни "просветить" народ, чтобы он начал жить и мыслить по-другому (после сотен лет бессмысленных трагических попыток пора уже и перестать однообразно биться головой о те же самые ворота).
Переубедить народ интеллигенция не может потому, что текущее положение вещей народу, в целом, нравится. Народу в нем _комфортно_. И не надо обольщаться тем, что они постоянно жалуются на какие-нибудь ужасы. Жаловаться на ужасы - это выработанный народом метод _сосуществования_ с этими ужасами, та самая "смазка", которая позволяет шестерням вращаться. Бесформенные, ни на что конкретно не направленные жалобы - это стабилизатор, способ сохранить текущее положение вещей.
Самая главная ошибка большинства интеллигентов - слыша плач народный, они думают, что эти причитания и жалобы означают "помогите!". И пытаются помочь. И бьются в кровь об эту стену, и сходят с ума, и сползают в беспросветное отчаяние от сознания того, что их усилия саботируют именно те, ради кого они стараются. Но все эти страдания - плод фатального заблуждения. Те жалобы народа, в которых интеллигент все время слышит "помогите, я так больше не могу!..", на самом деле значат просто "пожалейте меня, люди добрые!". И если для интеллигента жалость неразлучна с действием - если мне жаль кого-то, кто находится в ужасной ситуации, то, _значит_, я должен пытаться что-то изменить, как же иначе?.. - то тут имеет место фундаментальное непонимание. На самом деле люди чаще всего просят о совершенно другой жалости. Той самой, которую проявляют друг к другу две избитые мужьями деревенских женщины - сядут вместе на завалинке, поплачут друг у друга на плече, почувствуют себя немного легче, и назад, домой, к пьяному мужу. Жалость и сострадание в этой системе - это способ выпустить пар, чтобы жить дальше. То есть - терпеть дальше. И никак иначе. И не дай вам бог пытаться разлучить такую женщину с пьяницей-мужем: надорвете себе сердце и вдобавок будете главной мишенью для упреков.
Так что вся эта "великая трагедия интеллигенции" - она у интеллигента в голове. Эта великая трагедия, по сути, созависимость с народом - парадоксальное состояние психики, при котором интеллигент начинает считать своим долгом избавлять народ от несправедливости и страданий и приносить ему благо так, как это благо понимает сам интеллигент. Короче говоря, интеллигент в этих отношениях выполняет роль партнера алкоголика, который годами "забивает" на себя и на свои потребности, кладя все свои силы на то, чтобы алкоголик бросил пить, наладил свою жизнь и позаботился о собственном здоровье - при полном непонимании того, что сам алкоголик бросать пить и что-нибудь менять не собирается, а его жалобы на жизнь имеют прямо противоположный смысл.
Тренированное ухо без труда улавливает в горьких сетованиях людей на свою жизнь их главный "программный посыл": что ничего изменить нельзя, а значит, и не надо, так что можно вообще не напрягаться с поиском решения. И, распознав этот мотив, разумный человек просто пожмет плечами - и не будет больше тратить ни минуты времени, ни капли сил не только на попытки изменить чужое положение, но и на мысли и переживания об этом положении. Вместо того, чтобы "страдать с народом", камуфлируя свои страдания поэтикой самоотверженного героизма и высокой экзистенциальной скорби, он займется, наконец, самим собой.